Ночью налетел шквал. Тайга беспокойно шумела и свистела кронами деревьев. Изредка на палатку падали мелкие ветки, сорванные ветром. В перерывах между волнами лесного прибоя кто-то вздыхал в чаще. Может быть, это был Шурале - местный снежный человек?
Деревья скрипели, стонали и общались между собой. Беспокойная мышь, привлеченная запахом еды, что-то пыталась разведать в рюкзаке, но запах железа и бензина отпугивал её.
Утро выдалось солнечное и спокойное, лишь свежий ветерок, перебрасывающий легкие облачка над долиной, напоминал о ночном шторме. Быстренько наварив каши и сварганив кофе, я свернул лагерь. За упавшим деревом нашелся отличный схрон для моторюкзака.
Чтобы отправиться налегке, я взял с собой только необходимые вещи: нож, спички, компас, карту, телефон, воду, небольшой перекус и запас теплой одежды. Теперь можно было смело выдвигаться в направлении Большого Иремеля.
Воздух наполнял аромат цветов и трав. Большинство их названий я не знал, но это было совсем неудивительно, потому как здесь произрастает около 60 видов редких растений из Красной Книги. Из тех, что я видел раньше - это Горец змеиный и ядовитая Чемерица Лобеля.
По мере набора высоты таежные заросли уступают свое место альпийским лугам, которые в свою очередь, сменяются криволесьем. На севере видны курумные осыпи горы Сукташ.
Деревья становятся совсем крохотными, начинаются просторы горной тундры, на которых растут только стелющийся можжельник и карликовые березки.
Через какое-то время тропа выводит к северному склону горы Большой Иремель, который отсюда кажется совершенно неприступным. Может быть, раньше я и решился штурмовать вершину "в лоб", но теперь, наученный опытом, помнил, что в горах нет прямых дорог.
Да и горы с помощью дорог специально водят путника серпантинами и изгибами, чтобы он вдоволь надышался свободным ветром, пропитался ярким солнцем и, наконец, проникся этим простым и суровым духом. Подчас и путник этот, поднимая глаза от каменистой тропы, вдруг надолго замирает, заколдованный и завороженный мощью и величием древних камней.
Двигаясь на северо-восток от вершинки горы Обзорной, я вышел на плато, где начинался непосредственно сам подъем на массив Иремеля. Особой сложности подъем не представляет, тропа размаркирована, но за пределами разметки часто попадается живой курум, с которым лучше не испытывать свою удачу.
Чем ближе к вершине, тем яснее открывается вид на подкову Иремеля, состоящего из Большого на юге и гор Сукташ, Малый Иремель на севере.
Резкий подъем курумника заканчивается и глазам предстает последний бастион скал. Преодолев и эту преграду взгляду открывается вожделенная цель подъема.
Передо мной была группа из пяти человек и теперь они спешно покидали вершину, на которой дул пронизывающий холодный ветер. Я одел припасенные теплые вещи и выложил из-за пазухи теплый от подъема камень.
Хотелось чего-то пожелать, того, о чем думалось там, у подножия. Но отсюда все происходящее внизу казалось совершенно мелким и не имеющим ни малейшего смысла.
Ветер посвистывал во флагштоке и завихрялся где-то в скалах, создавая низкий монотонный звук "ом-м-м".
Никакой преграды для взгляда больше не существовало и мысль летела до самого горизонта, распростертыми крыльями обнимая пространство. Ветер и воздух пронизывал каждую клетку души, и она летела, оставаясь на месте.
На вершине Иремеля в день бывает больше сотни человек, в выходные еще больше. В дни летнего солнцестояния люди находятся здесь практически сутками. Несомненно, мне очень повезло, что я оказался здесь совершенно один. Я благодарен Иремелю за то, что он предоставил мне такую возможность, поэтому снова хожу по плато, окружающему пик, с легкой грустью прощаясь с этими камнями.
Больше не задерживаясь, легко спускаюсь вниз, иногда показывая чудеса эльфийского бега по курумнику, а навстречу мне всё поднимаются новые группы, в основном, женщины, девушки и даже бабушки, почтенные отцы семейств в майках и сланцах, дети с музыкальным колонками через плечо. Здороваюсь со всеми и снова ухожу в тайгу, к подножию Ледяной горы, у которой лежит мой рюкзак.
Пока я увязываю вещи из леса появляются две уставшие девушки-туристки с огромными рюкзаками. Я успел надеть наколенники и теперь натягиваю на себя черепаху, которую поленился оставить у егеря. Они с интересом спрашивают, что это такое, показывая мой космический костюм.
Не моргнув глазом, отвечаю, что это новая разгрузочная система для переноски тяжестей. Пластины на черепахе позволяют распределять вес по всей спине, а также на грудь и живот. С нарочитой легкостью накидываю на себя свой рюкзак-колобок и, только исчезнув в кустах, снова сгибаюсь под тяжестью велорюкзака, не предназначенного для переноски на дальние расстояния.
Достигнув входа в национальный парк, я забираю у егеря свой шлем, взамен оставляя ему свой запас сигарет, и отправляюсь в цивилизацию, "в суету городов и в потоки машин".
После Новобелокатая асфальт заканчивается, а впереди снова дороги, полные пыли. К пыли Тюлюка снаружи теперь добавляется песчаная взвесь Ункурды, Шакарлы и еще каких-то полузабытых деревушек, которая проникает всюду.
Особенно нелегко становится в сумерках и ближе к ночи, когда запыленный изнутри визор бликует от встречных авто и я еду практически вслепую, то и дело влетая в ямы, от которых кажется, что колеса будут овальными и мопед вот-вот развалится на составляющие. После беглого осмотра снова лечу по разбитому асфальту Нижнего Уфалея и после очередной дыры в асфальте нелитературными словами поминаю дорожников.
Начавшийся дождь превращает возвращение домой в отступление и лишь усугубляет ситуацию. Ослепленный встречкой, вхожу в узкую, до полуметра, полоску срезанного асфальта, мотоцикл бросается в сторону и я едва не вылетаю из седла от такого кульбита. От неожиданности зажимаю руль и едва вписываюсь в поворот, в котором навстречу мне двигается Урал-лесовоз. Он отзывается на мечущуюся по дороге фару мотоцикла длинным гудком. Я всё же справляюсь с управлением, останавливаюсь и курю на обочине.
Это даже не звоночек, только что для меня целый колокол прозвенел. До дома остается каких-то 200 километров, но нужно прямо сейчас сворачивать в лес и ставить палатку. Хорошо, что не так далеко отсюда живет Денис "Нандор", который решил избавить меня от темной мокрой чащи и приютил меня в своем доме.
Уже утром я обнаруживаю, что крепление госномера не выдержало тех дорог, которые я выбрал. А богам дорог я преподнес в качестве жертвы регистрационный номер.
Оставшиеся 100 километров до дома уже не были так богаты на приключения. Даже две засады областного ГАИ не смогли меня надолго задержать. Боги дорог хранили меня и вскоре я был дома.
Уже в гараже я обнаружил лопнувшую спицу в заднем колесе и вновь сломанную рамку заднего крыла, но это были сущие пустяки, по сравнению с той грозой, что прошла мимо меня.
И теперь, каждый раз, когда я вдруг начинаю суетиться и спешить по пустякам, я вспоминаю, как коршуны расправляют крылья и зависают над гребнем Иремеля.